Термин «абсурд» получал разное толкование со времен античности в трудах ученых, оставаясь очень противоречивым и неопределенным до настоящего времени. Отсутствие системного подхода к номинации этого явления обусловливает актуальность исследования. В современном языкознании мнения лингвистов о понятии абсурд разделились на две группы. Одни исследователи поддерживают традиционную трактовку понятия «абсурд» как бессмысленной субстанции, которая закреплена в лексикографических словарях различных стран. Например, А. С. Кравец трактует абсурд как феномен, противоположный смыслу, равнозначный отсутствию смысла. В его понимании абсурд эквивалентен внесению хаоса в выражение. Схожая позиция и у М. С. Гревцева, утверждающего, что абсурд — нечто, лишенное смысла, по причине доведения этого смысла до логической крайности. Напротив, позиция В. И. Карасика не столь категорична в этом вопросе. С одной стороны, В. И. Карасик определяет абсурд как «нечто, противоречащее здравому смыслу, логике, не соответствующее нашим знаниям о мире и поэтому не поддающееся пониманию и объяснению». С другой стороны, автор далее отходит от традиционного понимания абсурда и рассматривает его как «осознание интеллектуального препятствия, которое либо преодолевается, либо не преодолевается». Таким образом, делается допущение, что абсурд не есть простая нелепость, а интеллектуальная «загадка», которая может быть решена реципиентом. Эта точка зрения близка второй группе лингвистов, которые отошли от традиционного и устаревшего понимания абсурда. Еще Л. В. Щерба писал, что абсолютного абсурда нет. Приводя в пример словосочетание «глокая куздра», он отмечал, что если мы и не знаем значения подобных загадочных образований, то это не может быть свидетельством их бессмысленности. Поворотный момент в трактовке термина связан с творчеством Э. Лира и Л. Кэрролла. Нельзя не согласиться, что абсурдные элементы в их произведениях не производят ни малейшего впечатления нарушения или отсутствия правил. Э. Сьюэлл выдвинула предположение, что нонсенс — не отсутствие смысла, а «описание тщательно ограниченного мира, контролируемого и управляемого нашим сознанием». Эту идею развил У. Тиггес, который определяет абсурд как «игру с языковыми единицами. Так как любой речевой акт прагматически обусловлен, абсурдным единицам всегда присущ смысл — в широком диапазоне, начиная с замысла автора и далее в спектре сознаний коммуникантов, проявляющих индивидуальную степень заинтересованности. С этих позиций абсурдные единицы представляются как одна из специфических форм речевого поведения языковой личности, способ необычной концептуализации и категоризации явлений действительности и их выражения средствами языка, в чем проявляются личность говорящего, его воображение, языковые предпочтения и привычки.