Молчание как мотив и его изображение как художественный прием весьма важны, как известно, и для русского нонконформистского, и для западного искусства второй половины ХХ в., сохраняя свою актуальность вплоть до настоящего времени. Ни в коем случае не ограничиваясь возможными политизированными применениями, этот мотив, однако, очевидно востребован в том числе в политизированном литературном дискурсе, в частности, в лирике.
Русская филология давно констатировала большую степень устойчивости словаря и образности отечественной политической лирики (от декабристов до лимоновцев, условно говоря). Между тем в некоторых случаях ключевые образы, конечно, исчезали и сменялись новыми, отражая и изменения идеологии, и изменения поэтики; именно это, как нам представляется, и происходит с мотивом молчания.
Исходная гипотеза доклада сводится к тому, что характерный для русской поэзии золотого века мотив «грозного» и «свободного гласа», «витийства» пророка, возможного и необходимого даже в несвободном мире, сменяется мотивом молчания; основная задача состоит в определении того, когда и как это происходит. Вторая задача, решение которой докладчик предполагает только наметить, — попытаться понять, происходят ли аналогичные процессы в западной культуре, и если да, то синхронны ли они происходящему в русской. Материал для сравнения, привлекаемый без претензий на исчерпывающую полноту, — английская лирика XIX–XXI вв.