XLVII Международная филологическая научная конференция

Немецкие заимствования в славянской демонологической лексике как источник реконструкции культурных архетипов

Михаил Михайлович Кондратенко
Докладчик
доцент
Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского

211
2018-03-19
14:45 - 15:00

Ключевые слова, аннотация

славянская и немецкая диалектология; этнолингвистика; народная демонология

Тезисы

Одной из разновидностей заимствований в славянских языках из немецкого являются обозначения персонажей народной демонологии. Некоторые из них достаточно подробно описаны, другие – требуют дальнейшего изучения. К числу последних  можно отнести наименования домовых в говорах Чехии, которые содержат корень -špigl (eršpigl,  haušpigl и др.), что указывает на немецкое происхождение. Диалектная немецкая лексика, представленная в словарях и иных источниках, пока не указывает на прототип заимствования, как, например, для  kobold и др. Обращение к истории обозначения зеркала в немецком языке позволяет увидеть два источника: speculum из латинского языка и  skuggwa из готского. Если в первом случае мы сталкиваемся с производным от глагола со значением ‘смотреть’, то во втором - семантической основой наименования является понятие ‘тень’. В южнонемецких диалектах встречается такой мифологический персонаж, как Spiegelperchta, представляющий собой один из вариантов заимствованного словенцами, чехами и словаками мифологического образа Perchta. Характерным атрибутом Spiegelperchta является зеркало на головном уборе. Образ домового, связанного с тенью, представлен и на славянской языковой территории. В частности, согласно словарю «Славянские древности», это отмечено в черниговских говорах: «как тень по стене ходит, а самого не видно» - и в некоторых русских (новгородских, псковских, тверских и др.): ‘тень’ и ‘домовой’. Таким образом, можно предположить, что и в южнонемецких, и в ряде славянских диалектов образ домового или злого духа связан с тенью, а в чешских и моравских заимствованных наименованиях этот архетип духовной культуры проявляется вновь, с большим устрашающим эффектом, поскольку чужой персонаж представляется более пугающим, чем свой.