Старославянские причастные клаузы: предшествование и сочинительность
Елена Анатольевна Сведенцова
Докладчик
Санкт-Петербургский государственный университет
184
2016-03-16
12:40 -
13:05
Ключевые слова, аннотация
В старославянском языке причастные клаузы,
передающие семантику предшествования, не гомогенны. Существуют устойчивые
структурные типы клауз с морфологически выраженным субъектом ситуации в препозиции и
постпозиции к причастию (замечены Р. Ружичкой для старославянского и
Е. С. Истриной для древнерусского). По-видимому, они являются
промежуточными по отношению к типичным причастным нарративным (здесь: =
сочинительным) цепочкам. Все названные конструкции органично сосуществуют в
языке с (независимыми) предложениями с причастными вершинами.
Тезисы
Действительные причастия прошедшего времени старославянского языка
в достаточной степени регулярно выражают семантику предшествования и
контактного предшествования. Доля сочинительных клауз с этими причастиями
существенно меньше (приблизительно в пять раз на материале текста Ассеманиева
Четвероевангелия (Мф)). Последние обычно относят к отдельным, единичным случаям, в
особенности если речь идет о причастиях, выступающих в функции вершины
независимого предложения [Večerka 1959; Růžička 1963]. Несмотря на сравнительную
редкость, нарративные (здесь и далее: = сочинительные) причастные клаузы в
старославянских текстах являются ценным свидетельством того, что «относительная
самостоятельность и предикативная сила причастий восходит к абсолютной»
[Růžička 1963: 227]. Иначе говоря, причастные конструкции выступали в качестве
предложений, аналогичных глагольным, чему способствовал тот факт, что на более
ранней стадии развития (в общеславянском) они являлись предикатами
самостоятельных именных предложений. Эта точка зрения активно высказывалась
чешскими славистами (Zubatý, Trávníček, Havránek, Večerka). В
исследовании акцентируются два момента. Первый ― устойчивость в языке
конструкций с морфологически выраженным субъектом ситуации в препозиции и
постпозиции к причастию — был замечен Р. Ружичкой для старославянского и ранее
Е. С. Истриной для древнерусского языка. Оба
автора говорят о непосредственной связи причастия и Sbj, об объединении их в
одну синтагму. Сама последовательность представлена почти без исключений в греческом
оригинале. Но она является независимой от последнего и вполне органична для
структуры славянского предложения. Знаменательно следующее утверждение Ружички:
«Свидетельство синтагматического членения /Prt–Sbj/ прежде всего важно потому,
что это членение позже радикально меняется» [Růžička 1963: 29]. Второе.
В ходе статистической обработки текста Ассеманиева Четвероевангелия (Мф)
обнаружилась следующая тенденция. Порядок слов в этих структурах часто тот же,
что и в конструкциях, отнесённых к причастным нарративным (= сочинительным)
последовательностям. Эти структурные типы причастных клауз, передающих
предшествование, являются близкими, промежуточными по отношению к типичным
причастным нарративным цепочкам. Лучшим же аргументом в пользу возможности причастного
нарратива (как и предложенного Е. С. Истриной и Р. Ружичкой синтагматического
членения) в старославянском языке служит, по-видимому, тот факт, что причастия в тех же формах могут
употребляться и в разносубъектных конструкциях. С
нашей точки зрения, вряд ли стоит рассматривать эти конструкции, в традиции
называемые именительным самостоятельным [Потебня 1958: 199], и независимые
предложения с причастными вершинами изолированно. То же действительно и для
причастий настоящего времени.