«…картечью в ухо, пулей в лоб иль пикой в брюхо»: мотивы гусарской песни в «Выстреле» А. С. Пушкина
Карим Ришатович Халиуллин
Докладчик
аспирант
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН
171
2016-04-19
15:40 -
16:00
Ключевые слова, аннотация
В докладе выделяется комплекс мотивов, образующих жанр
гусарской песни первой трети XIX
в. С его учетом анализируется одна из «повестей Белкина» А. С. Пушкина, а
именно «Выстрел», в котором ясно прослеживается гусарская тема. Кроме того, в
докладе поднимается проблема трансформации лирического мотива в эпически-прозаический.
Тезисы
1. Центральной темой лирики
Дениса Давыдова является тема гусара и гусарства. Данная тема подразумевает цельный мотивный комплекс, где один элемент не мыслится без другого. К этому комплексу относятся мотивы гусара/наездника, сражения, пира, товарища/друга, бивака, веселья,
проказ.
2. За некоторым исключением (см., например, стихотворение «Бородинское поле») в лирике поэта-гусара практически никогда на лексическом уровне не возникает смерти — само слово смерть как бы предается забвению, принципиально не употребляется. Гусары давыдовских произведений противостоят смерти и побеждают ее с помощью комического восприятия жизни, пиров, чувства братства. Само сражение оказывается схваткой со смертью, в которой герой-наездник оказывается победителем. Таким образом, данный мотив парадоксально появляется благодаря умалчиванию слова его обозначающего.
3. Гусарское братство противостоит любой иерархичности, причем как идее вертикали власти, так и преклонению перед другим. В гусаре нет желания первенствовать, он равный среди равных. Быть гусаром — это наивысшая честь, большего нельзя и желать.
4. Безусловно, одним из претекстов к повести А. С. Пушкина «Выстрел» оказывается гусарская песня — в произведении Давыдов даже упоминается: «Я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым», — говорит Сильвио.
5. В самом начале «Выстрела» заявлены мотивы гусара (Сильвио был гусар), домишка Сильвио («бедная мазанка»), пира (у Сильвио «шампанское лилось рекой»), товарища/друга («я вас люблю» говорит Сильвио герою-повествователю). Далее добавляется мотив проказ (Сильвио «был первым буяном по армии»).
6. Все перечисленные мотивы в повести оборачиваются, меняются на противоположенные: мотив дружбы и товарищества переворачивается и предстает одиночеством повествователя; мотив пира приходит к своей противоположности — мотиву одинокого пьянства; мотив домишка обращается картиной роскошного дома графа; мотив буянства, ненормативного поведения, предстает мотивом светской беседы между графской четой и рассказчиком.
7. Однако наиболее интересна трансформация мотива гусара. Заявленный как гусар, Сильвио предстает героем, снедаемым жаждой первенствовать, — черта, чуждая и противная миропониманию героя лирики Дениса Давыдова. «Давыдовским» гусаром предстает другой герой — граф. Он бесстрашен и весел, он не боится смерти — побеждает ее. Однако даже граф в финале произведения перестает быть гусаром. Он обретает иные ценности, которые повышают ценность его собственной жизни.
2. За некоторым исключением (см., например, стихотворение «Бородинское поле») в лирике поэта-гусара практически никогда на лексическом уровне не возникает смерти — само слово смерть как бы предается забвению, принципиально не употребляется. Гусары давыдовских произведений противостоят смерти и побеждают ее с помощью комического восприятия жизни, пиров, чувства братства. Само сражение оказывается схваткой со смертью, в которой герой-наездник оказывается победителем. Таким образом, данный мотив парадоксально появляется благодаря умалчиванию слова его обозначающего.
3. Гусарское братство противостоит любой иерархичности, причем как идее вертикали власти, так и преклонению перед другим. В гусаре нет желания первенствовать, он равный среди равных. Быть гусаром — это наивысшая честь, большего нельзя и желать.
4. Безусловно, одним из претекстов к повести А. С. Пушкина «Выстрел» оказывается гусарская песня — в произведении Давыдов даже упоминается: «Я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым», — говорит Сильвио.
5. В самом начале «Выстрела» заявлены мотивы гусара (Сильвио был гусар), домишка Сильвио («бедная мазанка»), пира (у Сильвио «шампанское лилось рекой»), товарища/друга («я вас люблю» говорит Сильвио герою-повествователю). Далее добавляется мотив проказ (Сильвио «был первым буяном по армии»).
6. Все перечисленные мотивы в повести оборачиваются, меняются на противоположенные: мотив дружбы и товарищества переворачивается и предстает одиночеством повествователя; мотив пира приходит к своей противоположности — мотиву одинокого пьянства; мотив домишка обращается картиной роскошного дома графа; мотив буянства, ненормативного поведения, предстает мотивом светской беседы между графской четой и рассказчиком.
7. Однако наиболее интересна трансформация мотива гусара. Заявленный как гусар, Сильвио предстает героем, снедаемым жаждой первенствовать, — черта, чуждая и противная миропониманию героя лирики Дениса Давыдова. «Давыдовским» гусаром предстает другой герой — граф. Он бесстрашен и весел, он не боится смерти — побеждает ее. Однако даже граф в финале произведения перестает быть гусаром. Он обретает иные ценности, которые повышают ценность его собственной жизни.