Стратегии речевого взаимодействия нацелены на успешную коммуникацию и включают в себя выбор языковых знаков и их синтаксическую организацию по законам общего для коммуникантов языка. В каждый момент коммуникации, соответствующий реплике одного из коммуникантов, один из участников выполняет роль говорящего, а другой — слушающего. Смена ролей происходит с началом каждой реплики. Поэтому диалогический дискурс как целое сплетается из множества смыслов, как намеренно, так и ненамеренно приписываемых адресатом и адресантом передаваемому сообщению. Часть этих смыслов поддается дешифровке, а часть остается нераскрытой. Нередко адресант выбирает знаки или способ их объединения, расшифровка которых по какой-либо причине оказывается недоступной адресату, что провоцирует коммуникативную неудачу. Следуя герменевтической традиции исследования текста, в рамках которой адресат и адресант рассматриваются как одинаково значимые участники коммуникации, мы считаем целесообразным развести понятия коммуникативной неудачи адресанта и коммуникативной неудачи адресата. Неадекватные речевые стратегии адресанта можно разделить на следующие категории: речевые ошибки (ошибочное употребление слова или конструкции); намеренное употребление многозначной единицы; употребление единицы, не входящей в ментальный лексикон адресата.
Среди причин коммуникативных сбоев для нашего исследования существенными являются лингвокогнитивные факторы, определяемые различиями в концептуальных и языковых картинах мира коммуникантов, и психокогнитивные факторы, включающие различные коммуникативные установки коммуникантов, особенности функционирования индивидуальных механизмов речепорождения и речевосприятия. Материалом для исследования вторичного смысла высказывания (смысла адресата в сравнении со смыслом адресанта) послужили зафиксированные в мемуарной и художественной литературе примеры ослышек (lapsus auris в терминологии И. А. Бодуэна-де-Куртенэ), например, услышанное героем рассказа В. Набокова «ли бедой» вместо «лебедой», «в Риме» вместо «в Риге» в рассказе Тэффи, «в аспид-станции» вместо «санэпидемстанции» в повести В. Распутина,«мимоскаль» вместо «не Москва ль» в воспоминаниях А. Чудакова. Каждая из ослышек приводит к конструированию возможного мира, в пространстве которого формируется дискурсный топик (в терминологии В. З. Демьянкова) и разворачивается дискурс. Таким образом, неудача интенции адресанта коррелирует с достижением неосознанной интенции адресата, которую можно отследить в ходе анализа лингвосемиотических трансформаций и деформаций, претерпеваемых исходным сообщением.