Еще во второй половине XIX в. в русской общественно-политической и философской публицистике стала очевидной непримиримость взглядов сторонников западного либерализма и тех, кто его неприятие связывал с «французским социализмом», критика которого уже на рубеже XIX–XX вв. была достаточно острой, не в последнюю очередь в связи с упрочением позиций марксизма. В сильных патетических пассажах К. Н. Леонтьева, Ф. М. Достоевского, в ярком творчестве В. В. Розанова «французский социализм» изначально как протест против «католической идеи» (Ф. М. Достоевский), понимался как «европейская, очень жесткая, денежная и расчетливая идея (марксизм)». Французская концепция социализма была неприемлема для русских мыслителей еще и потому, что предполагала народовластие и была связана, прежде всего, с констатацией того факта, что социализм как глубокий насильственный экономический и бытовой переворот представлялся неотвратимым. В дореволюционный период эта критика была продолжена на страницах изданий философско-религиозной группы «Путь» (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон, В. И. Иванов, князь Е. Н. Трубецкой, П. А. Флоренский, В. Ф. Эрн). Вместе с тем после революции 1917 г. взгляды русских мыслителей, уже в эмиграции, претерпели известную эволюцию, когда «советский социализм» дал повод для размышлений по поводу проблем западной демократии. Несмотря на то, что ряд эмигрантских авторов подвергали сомнению основные догматы демократического символа веры: верховенство народного представительства и права большинства, тем не менее, касаясь теоретических вопросов экономики и социальной политики, Францию они определяли как страну социалистическую.