Образ мира и образ пространства в таких произведениях М. М. Пришвина, как «Фацелия», «Мирская чаша», «Кащеева цепь» и др., исследован З. Я. Холодовой, Н. В. Борисовой и прочими исследователями, однако рассказы Пришвина если и анализировались, то зачастую дискретно, вне контекста циклов или сборников, определенных писателем. Рассматриваемый цикл рассказов не обращал на себя внимания ученых и описан лишь в рамках рецепции традиционных мифологем и библейских образов в творчестве Пришвина.
Целью доклада является определение многоаспектной семантики пространства и способов его выражения в контексте творчества Пришвина на материале цикла рассказов «Новые места».
С одной стороны, пространство описано как очерковое, даже фактографическое, поскольку описываются конкретные географические места (напр. «Еще на день хватило размашистого Поволжья и прославленных Аксаковым уфимских краев. Тут уже первые уральские сопки и, наконец, самый Урал»), с другой стороны — импрессионистическое и поэтическое (напр. «…Урал, как седая бровь старика », «Вечная пара, покорно выполняющая заповедь бога: в поте лица своего добывай хлеб»). Название менее всего кажется поэтическим, однако внимательный текстуальный анализ показывает, что образ, заявленный в названии цикла рассказов и проходящий лейтмотивом через весь цикл, является амбивалентным: с одной стороны «новые места» как образ физического пути героев, а с другой — образ духовного пути. Так образ пространства формируется как многоплановый.
Кроме того, образ пространства участвует в формировании автопортрета Пришвина, который создается через пейзаж. Особую роль в создании внутренней формы целого выполняет синтез портрета и пейзажа, а также взаимообусловленность очерка, лирического этюда и жанровой зарисовки.