Традиционно с именем Альфонса X Мудрого, короля Кастилии, связывают понятия “norma alfonsí” и “castellano drecho”. Речь идёт о том, что для короля существовал некий языковой стандарт, которому следовал он сам и предписывал следовать своим подданным. Выражение “castellano drecho” часто используется для характеристики кастильского варианта романсе времён правления Альфонсо X в значении ‘ideal lingüístico’. Чтобы внести определённый вклад в решение вопроса о том, имела ли место или нет нормализация (стандартизация) испанского языка на территории королевства Кастилии и Леона в период правления короля Альфонсо X, мы провели сравнительный анализ двух деловых писем примерно одинакового объёма, написанных приблизительно в одном временном отрезке, но в разных территориальных образованиях. Одно письмо составлено королевским нотариусом от имени короля Альфонса X в г. Севилье (к югу от государственного центра г. Толедо), второе – частно-деловое – составлено общественным нотариусом в г. Саламанке (к северо-западу от г. Толедо). С точки зрения структурного состава оба письма обладают практическими одинаковыми формально-эпистолярными признаками (сигналами) за исключением теокомпонента в начальном и заключительном протоколе. В вопросе орфографии, с одной стороны, трудно спорить с П. Санчес-Прието Борхой, который отрицал наличие нормы в графической системе испанского языка альфонсийского периода. С другой стороны, «неправильное», относительно королевского, написание слов в частно-деловом письме скорее демонстрирует остатки латинской традиции, чем нарушает романские нормы. Лексическое оформление писем, в отличие от орфографического, говорит о следовании некой единой традиции и некоему чувству языка, в результате чего два разных писца, живущих в относительной удалённости друг от друга, создают два вполне однородных речевых произведения. Использование и в одном, и в другом документе типичных для деловых писем стандартных фраз (Conocida cosa sea), формальной лексики (do et otorgo, liure et quita), юридических терминов (karta deuendimiento, donadio), канцеляризмов (por este escripto, sobredicho) также склоняет в пользу становления нормативности как минимум делового языка, который, бесспорно основывается на норме языка литературного, т.е. обработанного, правильного. С синтаксической точки зрения можно отметить единственное расхождение, но только в структуре одной номинативной группы: mes de Nouiembre (в королевском письме), где подчинительная связь осуществляется с помощью предлога de, и Mense dezembrio (в частно-деловом), которая представляет собой беспредложную группу. Решая с точки зрения нормы современного испанского языка, чтó в данном случае «более правильно», предпочтение, конечно, будет отдано первому сочетанию. Однако если бы анализ этих примеров проводил А. де Небриха, то «неправильным» был бы королевский вариант: “no quiero dissimular el error que se comete en nuestra lengua, et de allí passó a la latina, diziendo: mes de enero; día del martes; ciudad de Sevilla, por que el mes no es de enero, sino él mesmo es enero; ni el día es de martes, sino él es martes”. Таким образом, несмотря на объективно существующие различия, в двух указанных письмах, несомненно, обнаруживается общая наднациональная языковая основа, которая помогает без труда прочитать и понять содержание даже неносителям языка, а значит, язык документов представляет собой тот нормированный вариант (estándar), являющийся “la lengua de intercambio de una comunidad lingüística” [RAE]. Исходя из сказанного, понятие «альфонсийская норма» можно определить как условное название совокупности существовавших языковых реализаций кастильского романсе, образцовым воплощением которых стали собственно королевские эпистолии, составленные, если и не самим королём, то, по крайней мере, лучшими и наиболее образованными представителями королевской канцелярии.