XLIII Международная филологическая научная конференция

«8 1/2» Ф. Феллини и «Вечное возвращение» К. Муратовой: пересекающиеся языки общения

Ольга Константиновна Ваганова
Докладчик
аспирант
Воронежский государственный университет

кинозал
2014-03-14
20:00 - 20:40

Ключевые слова, аннотация

В докладе проводится компаративное исследование фильмов Ф. Феллини «8 1/2» и К. Муратовой «Вечное возвращение», которое позволяет не только выявить сходства и отличия в реализации обоими режиссерами топики кинопроизводства с точки зрения коллизии «неснятого фильма», проанализировать символическую структуру и мотивику обоих фильмов, но также рассмотреть в  обеих кинокартинах проблему соотношения «кино» и «текста» – с тем, чтобы «выйти» на более общие аспекты интерпретации обоими художниками оппозиции «искусство»–«жизнь», остающейся одной из самых противоречивых и актуальных на сегодняшний день.

Тезисы

Между фильмами «Вечное возвращение» (К. Муратова) и «8 1/2» (Ф. Феллини), несмотря на почти 50 лет разницы во времени создания, наблюдается ряд знаковых перекличек. Прием «картина в картине» у обоих режиссеров имеет многоуровневую структуру: у Феллини миметический принцип искусства удваивается мимезисом (в сцене просмотра съемочной группой кинопроб); а у Муратовой он продлен в живописную ипостась (символизм картины «Привидение в кресле» прочитывается как с точки зрения личной драмы героини, так и в качестве муратовского приговора культуре). В центре обеих работ – история о неснятом фильме, а в фокусе – «подготовительный» этап в работе над картиной (у Муратовой он ограничен «Пробами»). В обоих случаях финансовая заинтересованность в кинопроизводстве маркирована негативными коннотациями, а ключевой оказывается фигура продюсера («Я купил твое смирение, твой душевный кризис» – Феллини; финальная сцена «Розыгрыш» – Муратова). Но если «ошибочный» фильм для продюсера – «факт чисто экономический», то для режиссера – точка, «которая могла бы стать концом». Трагизм этой идеи приводит Гвидо («8 1/2») к отказу от съемок; а в «Вечном возвращении» – к возникновению фигуры «мертвого режиссера» (ср. с суицидной фантазией Гвидо). Веревка, тщательно сплетаемая героинями «Вечного возвращения», имеет поливалентный потенциал. Этот символический жест может быть адресован к мифу о богинях Парках, плетущих нить человеческой судьбы, или же к истории о путеводной нити Ариадны; возможна также референция к несостоявшемуся повешению героя. Веревка появляется также во сне Гвидо, где мешает ему воспарить и, привязанный за ногу к людям на берегу океана, он тонет. Деформированная коммуникация, служащая (наряду с дублированием диалогов) сюжетообразующим фактором в «Вечном возвращении» (героиня не слышит героя, а тот не видит свою собеседницу), – у Феллини предстает как проблема непонимания, но у обоих режиссеров сводима  к общему поиску адекватных языков эффективной коммуникации.